"вы находитесь здесь"

сломалась любимая кукла наследника Тутти,
свалилась замертво с жесточайшей температурой;
раньше ты изучала одиночество в институте,
теперь поступила в аспирантуру.

оказалось, когда говорят "не сворачивай с трассы",
стоит прислушиваться и задумываться всерьёз;
Элли, опомнись, ты уже не в Канзасе,
и с тобой разговаривает твой пёс.

запомни: не пей со Шляпником, он хронический алкоголик,
обходи стороной Чёрную Королеву, она одержима;
и не надо лгать, что тебя завёл сюда Белый Кролик,
ты сама хотела столкнуться с непостижимым.

и не надо лгать, что ты совсем из другой истории,
твой Гудвин не отзовётся — стоит ли так кричать?
и посмотри на глубокие норы по обе стороны
дороги из жёлтого кирпича.

@темы: Поэзия, Ксения Желудова

---

И каждый раз когда мне делают комплименты, в голове всплывает:

Красивые волосы.
— Это шиньон.
— Глаза тоже.
— Это линзы.
— И грудь.
— Это wonderbra.
— И ноги дивные.
— Заслуженный комплимент.

99 франков

@темы: Проза, Бегбедер

---

Когда-то я знал на память все краски спектра.
Теперь различаю лишь белый, врача смутив.
Но даже ежели песенка вправду спета,
от неё остаётся ещё мотив.

@темы: Поэзия, Иосиф Бродский

---

Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река - сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.

Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно - у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.

Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я - ваш поэт.

Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.

И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова - судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.


Вы любите розы? А я на них срал]
Вы любите розы?
а я на них срал!
стране нужны паровозы,
нам нужен металл!
товарищ!
не охай,
не ахай!
не дёргай узду!
коль выполнил план,
посылай всех
в пизду
не выполнил -
сам
иди
на
хухуй

@темы: Поэзия, Маяковский

---

ВМЕСТО ПИСЬМА
Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще —
выгонишь,
может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом умо́рят —
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
несуетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

@темы: Поэзия, Маяковский

---

Скрипка издергалась, упрашивая,
и вдруг разревелась
так по-детски,
что барабан не выдержал:
«Хорошо, хорошо, хорошо!»
А сам устал,
не дослушал скрипкиной речи,
шмыгнул на горящий Кузнецкий и ушел.
Оркестр чужо смотрел, как
выплакивалась скрипка
без слов,
без такта,
и только где-то
глупая тарелка
вылязгивала:
«Что это?»
«Как это?»
А когда геликон —
меднорожий,
потный,
крикнул:
«Дура,
плакса,
вытри!» —
я встал,
шатаясь полез через ноты,
сгибающиеся под ужасом пюпитры,
зачем-то крикнул:
«Боже!»,
Бросился на деревянную шею:
«Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору —
а доказать ничего не умею!»
Музыканты смеются:
«Влип как!
Пришел к деревянной невесте!
Голова!»
А мне — наплевать!
Я — хороший.
«Знаете что, скрипка?
Давайте —
будем жить вместе!
А?»

@темы: Поэзия, Маяковский

---

Четыре.
Тяжелые, как удар.
«Кесарево кесарю — богу богово».
А такому,
как я,
ткнуться куда?
Где для меня уготовано логово?

Если б был я
маленький,
как Великий океан,—
на цыпочки б волн встал,
приливом ласкался к луне бы.
Где любимую найти мне,
такую, как и я?
Такая не уместилась бы в крохотное небо!

О, если б я нищ был!
Как миллиардер!
Что деньги душе?
Ненасытный вор в ней.
Моих желаний разнузданной орде
не хватит золота всех Калифорний.

Если б быть мне косноязычным,
как Дант
или Петрарка!
Душу к одной зажечь!
Стихами велеть истлеть ей!
И слова
и любовь моя —
триумфальная арка:
пышно,
бесследно пройдут сквозь нее
любовницы всех столетий.

О, если б был я
тихий,
как гром,—
ныл бы,
дрожью объял бы земли одряхлевший скит.
Я если всей его мощью
выреву голос огромный —
кометы заломят горящие руки,
бросятся вниз с тоски.

Я бы глаз лучами грыз ночи —
о, если б был я
тусклый,
как солнце!
Очень мне надо
сияньем моим поить
земли отощавшее лонце!

Пройду,
любовищу мою волоча.
В какой ночи,
бредовой,
недужной,
какими Голиафами я зачат —
такой большой
и такой ненужный?

1916

@темы: Поэзия, Маяковский

---

город после лета стоит худым,
зябким, как в семь утра после вечеринки.
ничего не движется, даже дым;
только птицы под небом плавают, как чаинки,
и прохожий смеется паром, уже седым.

у тебя были руки с затейливой картой вен,
жаркий смех и короткий шрамик на подбородке.
маяки смотрели на нас просительно, как сиротки,
море брызгалось, будто масло на сковородке,
пахло темными винами из таверн;

так осу, убив, держат в пальцах - "ужаль. ужаль".
так зареванными идут из кинотеатра.
так вступает осень - всегда с оркестра, как фрэнк синатра.

кто-то помнит нас вместе. ради такого кадра
ничего,
ничего,
ничего не жаль

@темы: Поэзия, Вера Полозкова

---

Из "Чёрных песен"
Слова, чтоб тебя
оскорбить...
И. Анненский

|

Прав, что не взял меня с собой
И не назвал своей подругой,
Я стала песней и судьбой,
Сквозной бессонницей и вьюгой.
Меня бы не узнали вы
На пригородном полустанке
В той молодящейся, увы,
И деловитой парижанке.

||

Всем обещаньям вопреки
И перстень сняв с моей руки,
Забыл меня на дне...
Ничем не мог ты мне помочь.
Зачем же снова в эту ночь
Свой дух прислал ко мне?
Он строен был, и юн, и рыж,
Он женщиною был,
Шептал про Рим, манил в Париж,
Как плакальщица выл...
Он больше без меня не мог:
Пускай позор, пускай острог...
Я без него могла.

@темы: Поэзия, А. Ахматова

---

Когда на лице твоем холод и скука,
Когда ты живешь в раздраженье и споре,
Ты даже не знаешь, какая ты мука,
И даже не знаешь, какое ты горе.

Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,
А в сердце и свет, и любовь, и участье,
Ты даже не знаешь, какая ты песня,
И даже не знаешь, какое ты счастье!

@темы: Поэзия, Эдуард Асадов

---

Вечерняя

И он говорит ей: «С чего мне начать, ответь, - я куплю нам хлеба, сниму нам клеть, не бросай меня одного взрослеть, это хуже ада. Я играю блюз и ношу серьгу, я не знаю, что для тебя смогу, но мне гнусно быть у тебя в долгу, да и ты не рада».

Говорит ей: «Я никого не звал, у меня есть сцена и есть вокзал, но теперь я видел и осязал самый свет, похоже. У меня в гитарном чехле пятак, я не сплю без приступов и атак, а ты поглядишь на меня вот так, и вскипает кожа.

Я был мальчик, я беззаботно жил; я не тот, кто пашет до синих жил; я тебя, наверно, не заслужил, только кто арбитры. Ночевал у разных и был игрок, (и посмел ступить тебе на порог), и курю как дьявол, да все не впрок, только вкус селитры.

Через семь лет смрада и кабака я умру в лысеющего быка, в эти ляжки, пошлости и бока, поучать и охать. Но пока я жутко живой и твой, пахну дымом, солью, сырой листвой, Питер Пен, Иванушка, домовой, не отдай меня вдоль по той кривой, где тоска и похоть».

И она говорит ему: «И в лесу, у цыгана с узким кольцом в носу, я тебя от времени не спасу, мы его там встретим. Я умею верить и обнимать, только я не буду тебя, как мать, опекать, оправдывать, поднимать, я здесь не за этим.

Как все дети, росшие без отцов, мы хотим игрушек и леденцов, одеваться празднично, чтоб рубцов и не замечали. Только нет на свете того пути, где нам вечно нет еще двадцати, всего спросу — радовать и цвести, как всегда вначале.

Когда меркнет свет и приходит край, тебе нужен муж, а не мальчик Кай, отвыкай, хороший мой, отвыкай отступать, робея. Есть вокзал и сцена, а есть жилье, и судьба обычно берет свое и у тех, кто бегает от нее — только чуть грубее».

И стоят в молчанье, оглушены, этим новым качеством тишины, где все кучевые и то слышны, - ждут, не убегая. Как живые камни, стоят вдвоём, а за ними гаснет дверной проём, и земля в июле стоит своём, синяя, нагая.

@темы: Поэзия, Вера Полозкова

---

Замираю у окна.
Ночь черна.
Ливень с плеском лижет стёкла.
Ночь продрогла и измокла.
Время сна.
Время тихих сновидений,
Но тоска прильнула к лени,
И глаза ночных видений
Жадно в комнату впились.
Закачались, унеслись.
Тихо новые зажглись...
Из-за мокрого стекла
Смотрят холодно и строго.
Как глаза чужого бога, -
А за ними дождь и мгла.
Лоб горит.
Ночь молчит.
Летний ливень льнёт и льётся.
Если тело обернётся - Будет свет.
Лампа, стол, пустые стены,
Размышляющий поэт
И глухой прибой вселенной.

@темы: Саша Чёрный, Поэзия

---

нас было двое в одной вселенной и с неба резко срывались звезды.
мы были молоды и бесценны, еще не стукнуло "слишком поздно".
еще зима не плясала в танце, кружило лето и жгло затылок.
я обжигалась о твой румянец, мы, как кораблики из бутылок -

до безобразия невозможны, простые дети земли и моря,
неутомимы, неосторожны и возмутительны априори.
нас ветер резко хлестал по лицам, мы были веселы и всесильны.
но поезд нас увозил в столицу дешевой выпивки, бездны пыли,

холодных офисов, крыс и прессы. здесь длятся месяцы, словно годы.
мне снятся Ялта, Херсон, Одесса, как мы вдоль берега ночью бродим.
на этой станции мы расстались, я грею руки в бистро о чашку.
ты, улыбаясь, протянешь палец - мирясь, как в детстве.
ну здравствуй,
Сашка

@темы: Поэзия, А. Мисанова

---

Ни тоски, ни любви, ни печали,
ни тревоги, ни боли в груди,
будто целая жизнь за плечами
и всего полчаса впереди.

1962

@темы: Поэзия, Иосиф Бродский

---

Опытные верочковеды знают, что у нее бывает всего три состояния: трагическое охуение, восторженное охуение и сон. Причем первое легко переходит во второе, если Верочку покормить или дать денег, - или сразу в третье, если покормить слишком обильно. Рычажок переключается также с помощью киносеанса, искрометного гэга, секса или дарения чего-нибудь нужного. Чтобы увидеть Верочку в состоянии трагического охуения, нужно просто ничего не трогать - в него она переходит автоматически, это скринсейвер.

Очень простое устройство. Не приносит никакой практической пользы, но изрядно развлекает.
2/06/05

@темы: Поэзия, Вера Полозкова

---

путь обнаружится, стоит только свернуть с пути,
исчезнуть со всех радаров, тщательно затоптать кострище.
спряталась там, где никто не сумеет найти;
да никто и не ищет /Ксения Желудова

@темы: Поэзия, Ксения Желудова

---

Тогда, когда любови с нами нет,
Тогда, когда от холода горбат,
Достань из чемодана пистолет
Достань. И заложи его в ломбард.

Купи на эти деньги патефон
И где-нибудь на свете потанцуй,
В затылке нарастает перезвон,
Ах, ручку патефона поцелуй.

Да, слушайте советы скрипача,
Как следует стреляться сгоряча,
Не в голову, а около плеча,
Живите только, плача и крича!

На блюдечке я сердце понесу
И где-нибудь оставлю во дворе,
Друзья, ах, догадайтесь по лицу,
Что сердце не отыщется в дыре

Проделанной на розовой груди
И только патефоны впереди,
И только струны, струны, провода,
И только в горле красная вода.

Тогда, когда любови с нами нет...

Сентябрь-ноябрь 1961. Ленинград


"Романс скрипача"

@темы: Поэзия, Иосиф Бродский

---

FUNERAL BLUES
Stop all the clocks, cut off the telephone,
Prevent the dog from barking with a juicy bone,
Silence the pianos and with muffled drum
Bring out the coffin, let the mourners come.

Let aeroplanes circle moaning overhead
Scribbling on the sky the message He Is Dead,
Put crepe bows round the white necks of the public doves,
Let the traffic policemen wear black cotton gloves.

He was my North, my South, my East and West,
My working week and my Sunday rest,
My noon, my midnight, my talk, my song;
I thought that love would last for ever: I was wrong.

The stars are not wanted now: put out every one;
Pack up the moon and dismantle the sun;
Pour away the ocean and sweep up the wood.
For nothing now can ever come to any good.



Часы останови, забудь про телефон
И бобику дай кость, чтобы не тявкал он.
Накрой чехлом рояль; под барабана дробь
И всхлипыванья пусть теперь выносят гроб.

Пускай аэроплан, свой объясняя вой,
Начертит в небесах "Он мертв" над головой,
И лебедь в бабочку из крепа спрячет грусть,
Регулировщики -- в перчатках черных пусть.

Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,
Мой шестидневный труд, мой выходной восторг,
Слова и их мотив, местоимений сплав.
Любви, считал я, нет конца. Я был не прав.[/MORE]

Созвездья погаси и больше не смотри
Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
Слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти.

<1936>, <1938>

@темы: Уистен Хью Оден, Поэзия, Иосиф Бродский

---

каждый поход в парикмахерскую заканчивается стокгольмским синдромом.
ты смиришься и полюбишь эту хуйню, захватившую твою голову (с)

Впервые поход к парикмахеру не заставил меня страдать, а на против уже неделю наслаждаюсь своими волосами.
И хоть это короче чем мне хотелось бы, но мне идет, волосы выглядят здоровыми и отражение в зеркале доставляет радость

---

впрочем, расскажу тебе, делать нечего,
как прекрасна вселенная, как прекрасна, обманчива и изменчива;
как бываешь храним случайным взглядом, нечаянным вечером,
одной-единственной встречей, запомнившейся едва;
как сердце, зашито, залатано и заново искалечено,
становится недоверчивым;
как козыри неудобно забиваются в рукава.

октябрь льётся прохладной бархатной темнотой,
запомни, в такой темноте никто никому никогда никто;
бог и дьявол в деталях: сорт дерева стойки, барменский баритон,
градус сезонного алкоголя, в памяти — пёстрое месиво;
это потом ты будешь опять воевать с пустотой,
хотя ведь тебе на твоей войне ни черта не весело.

это потом за тобой придут, призовут тебя к тишине,
напоследок окликнут по имени, перекрестят, завернут в шинель,
говорят, кто праведно жил, тот умрёт во сне,
а, может, и вовсе бессмертен;
голова начинается кружиться, если что-то высматривать в вышине
или не находить обратного адреса
на коконверт

@темы: стихи, ксения желудова