Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 19 декабря 2020
07:16
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
07:16
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
07:13
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 17 декабря 2020
15:35
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Мир, говорят, сгорит в огне
Иль станет льдом.
Вкус страсти я познал вполне -
Пожалуй, мир сгорит в огне.
Но если дважды гибель ждет,
То ненависть познав сполна,
Я знаю, как смертелен лед -
Боюсь, зима
Нас всех убьет.
Роберт Фрост
разные варианты перевода и оригинал
Жизнь – это творческий задачник: условья пишутся тобой.
Подумаешь, что неудачник – и тут же проиграешь бой,
сам вечно будешь виноватым в бревне, что на пути твоем;
я в общем-то не верю в фатум – его мы сами создаем;
как мыслишь – помните Декарта? – так и живешь; твой атлас – чист;
судьба есть контурная карта – ты сам себе геодезист
Подумаешь, что неудачник – и тут же проиграешь бой,
сам вечно будешь виноватым в бревне, что на пути твоем;
я в общем-то не верю в фатум – его мы сами создаем;
как мыслишь – помните Декарта? – так и живешь; твой атлас – чист;
судьба есть контурная карта – ты сам себе геодезист
10:45
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
06:28
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Увидеть Венецию нужно в четырнадцать лет,
А лучше в тринадцать, смеяться и прыгать по лужам.
Купить до Нью-Йорка – пусть! - самый дешевый билет
И знать, что обратный, вне всяких сомнений, не нужен.
А в Киев приехать, когда все каштаны в цвету,
И весело маяться на незалежном майдане.
От первой любви отравиться, рыдая, в бреду,
И вены вскрывать на обеих... в заполненной ванне.
Спастись. И уехать зализывать раны в Париж.
Взбираться на холм, в Сакрекер, не считая ступеней.
Парижская ночь, как большая летучая мышь,
Накроет весь город и сядет к тебе на колени.
Вернуться в Нью-Йорк. Ведь Нью-Йорк – это больше, чем дом.
Бродить по Манхеттену, глядя в бездонное небо,
И верить, что самое главное ждет нас потом,
И самое лучше место лишь там, где пока что ты не был...
17.11.2011 в 19:52
Пишет .мальборо:Когда придет октябрь - уходи,URL записи
по сторонам бессмысленно гляди,
кого угодно можешь целовать,
обманывать, грубить и блядовать,
до омерзенья, до безумья пить.
Но в октябре не начинай любить...
И.Бродский
вторник, 15 декабря 2020
Российские железные тревоги: каково это — отметить Новый год в поезде Москва — Санкт-Петербург
Поезд № 056АА едет по маршруту Москва — Санкт-Петербург и прибывает в Северную столицу в 5:19 утра 1 января 2018 года. Корреспондент Esquire Александра Сивцова поехала на нем, чтобы записать истории людей, решивших провести новогоднюю ночь в дороге. Этот материал был впервые опубликован в 2018 году.
Sebastian Tixier
31 декабря, девять вечера, Ленинградский вокзал почти пуст. Пассажиры поезда Москва — Санкт-Петербург, окутанные полумраком, расселись по своим местам и тихо перешептываются между собой.
Для молодой проводницы Наташи это первая новогодняя смена. «Поезд ночной, поэтому свет везде приглушен, специально включать его не будем. Если кто-то захочет праздновать, я, конечно, запретить не могу. Придется успокаивать неугомонных пассажиров, а такие обязательно будут. Меня предупредили, что для сотрудников РЖД это самая сложная рабочая ночь».
Поезд, отправляющийся в Северную столицу в Новый год, ничем не отличается от обычного. Разве что в вагонах расставлены искусственные елки, а пассажиры вместо вареных яиц и завернутой в фольгу курицы берут с собой оливье и мандарины. Моя соседка по плацкарту Аня — полная высокая брюнетка с кудрявыми волосами и громким уверенным голосом — в придачу взяла бутылку вермута и шампанское.
«Говорят, Новый год — это семейный праздник, но я уехала от родителей в 17 лет, а потом их не стало. И что мне теперь, грустить, что у меня нет семьи, с которой праздновать?» — говорит Аня. Дальше девушка собирается в Таллин — через Петербург она поехала специально, чтобы устроить себе небольшое приключение: «Мне 31 год, и я никогда до этого не праздновала Новый год в поезде — вот решила попробовать. Мои друзья сказали, что я авантюристка. Но так было всегда: однажды я специально отпраздновала Новый год одна в общежитии. Все выходили на лестничную клетку и поздравляли друг друга, а мне не хотелось видеть знакомые лица. И сейчас в поезде я одна, чтобы ни от кого не зависеть».
Другая соседка, Вера, худая блондинка с грустными большими глазами, праздновать в поезде не собиралась. «Мы с приятельницей не успели купить билеты до Хельсинки на самолет. Когда мои знакомые узнали, что я проведу новогоднюю ночь одна, им стало жалко меня — даже позвали отмечать с ними, хотя до этого они никогда так не делали. Говорят мне: «Ну не в поезде же, ей-богу! Если негде, то приходи к нам хотя бы». Мне стало так противно. Почему они меня жалеют? Я не считаю Новый год каким-то особенным праздником и себя несчастной не считаю. Я просто ничего не жду». С собой в поезд Вера взяла два бутерброда с сыром.
В другом конце вагона шумят Наташа и Гуля, две подруги пятидесяти лет. Наташа, в коротком шерстяном платье, еле прикрывающем бедра, бодро зазывает всех к столу, который ломится от салатов, птицы, закусок и стаканов с вином. Девушка с верхней полки вяло ей отвечает: «Ой, нет, я не люблю Новый год. Специально купила билеты на поезд и легла в постель. Просто полежать хочу, но вы празднуйте».
Наташа неодобрительно цокает и продолжает: «В Москве нечего делать на Новый год. Я бы уехала в Питер еще вчера, но закончила работать только сегодня вечером. Всю неделю потихоньку готовила праздничную еду, а потом предложила Гуле поехать со мной. Хорошая подружка, не отказала, но ей-то самой делать нечего».
Рядом с Наташей сидит пара, Олег и Оля, обоим лет по 30. Они грустят, но стараются бодриться — молодые люди опоздали на «Сапсан», который прибывает в Петербург в 23:45. На вокзале их готовились встретить друзья с глинтвейном и фейерверками. «Я заплакала, когда поняла, что мы опоздали. Стою рыдаю, не знаю, что делать. Гулять в Москве нам не хотелось, поэтому Олег сразу купил новые билеты. Мы удивились, но почти все места были заняты, — думали, в Новый год никто не ездит в поездах. Нам повезло, что выпали места рядом с Наташей. Благодаря ей есть хоть какое-то ощущение праздника», — делится Оля. У нее яркий мейкап в блестках, а Олег в праздничной рубашке с хохломой. Они держатся за руки и улыбаются друг другу.
В 11 вечера в вагоне начинается предновогодняя суета. Я решаю посмотреть, что происходит в ресторане. По дороге встречаю мужчину в деловом костюме и солнцезащитных очках, который успевает рассказать мне, что он, побитый жизнью, убежал от жены. Мимо проходит парень и испуганно делится, что во втором и третьем вагонах разбушевались узбеки — с ними никто не разговаривает, а они требуют, чтобы другие пассажиры поздравляли их с Новым годом.
В ресторане занято всего два стола. За одним из них пожилая женщина читает книгу: «Какой Говый год? Праздника мне не надо. Я специально купила билеты на поезд, чтобы спокойно почитать. Только я не знала, что в вагоне будет так темно! Пришлось в ресторан идти». За вторым столом сидит лысый мужчина с бокалом белого вина и телефоном в руке. «Почему вы один?» — спрашиваю. «А с кем мне быть? Мне не с кем. Иначе, думаете, я сидел бы здесь?» — он отводит взгляд и делает глоток.
Работница вагона-ресторана Татьяна приносит меню. «Я уже 37 лет работаю на РЖД и 35 из них встречаю Новый год в поезде. Очень сильно люблю свою работу, для меня честь быть здесь сейчас. Правда, раньше было веселее. Еще десять лет назад в вагоне-ресторане стоял телевизор и работало радио. Все могли послушать речь президента. А сейчас все убрали, осталась одна подставка для телевизора. Такая наша современная Россия. Поэтому каждый устраивает праздник самостоятельно, как может», — Татьяна пожимает плечами и уходит.
В какой-то момент в ресторан врывается подвыпившая светловолосая женщина лет 45, за ней — девочка лет 20. Мать и дочь, решаю я. Покачиваясь, женщина говорит, что хочет арендовать вагон на ночь. «Прошу прощения, но это невозможно. Вагон общий и здесь будут праздновать все, кто захочет», — отвечает Татьяна. «И мне нельзя устроить свой праздник здесь? — недоумевает та в ответ. — Где веселье, почему все молчат?! Вера, пойдем спать!»
Вера идет не сразу, вместо этого подсаживается ко мне. Ей 21 год, и недавно у нее умер родной брат. «Мы с мамой не смогли бы встретить Новый год дома — это слишком тяжело. Поэтому решили провести эту ночь где угодно — главное, чтобы не в своей квартире. Вот, теперь едем в поезде. Завтра же поедем обратно в Москву», — Вера грустно улыбается.
Близится полночь, я возвращаюсь в купейный вагон. Там пассажиры судорожно ищут запись с речью Путина. Интернет ни у кого не работает, а у девушки, заранее сохранившей обращение президента, сел телефон.
В 23:55 шампанское уже разлито, все посматривают на часы, ждут. Вдруг кто-то кричит: «Ноль-ноль! С Новым годом! Ура!» Другой ему в ответ: «Подождите, у меня на телефоне только 23:59. Ждем. А, все! С Новым годом!!!» Все чокаются стаканами, поздравляют друг друга и обнимаются. Мимо проходит проводница, и кто-то из пассажиров всучивает ей стакан: «Пейте-пейте, с Новым годом!» Проводница одним глотком его осушает, а потом просит спрятать бутылки под полотенце и убегает работать дальше.
Из соседнего вагона доносится возглас, что видео с речью Путина загрузилось, и около десяти человек перебегают туда. Маша и Андрей, молодая супружеская пара, радостно машут телефонами. Они собирались праздновать Новый год в Петербурге с родителями Маши, но опоздали на последний аэроэкспресс до аэропорта. «Стало понятно, что на самолет мы тоже не успеем. Пришлось покупать билеты на поезд, чтобы приехать к родственникам хотя бы к утру. Но потом выяснилось, что наш самолет задержали на два часа. Такая досада, ведь мы бы успели и праздновали бы Новый год с родными», — девушка вздыхает.
Речь Путина мы смотрим дважды. Второй раз — по просьбе Веры из вагона-ресторана. Пока Путин говорит о важности семьи, Вера и ее пьяная мама держатся за руки и смотрят друг на друга. У обеих на глазах слезы. Остальные пассажиры молчат и наблюдают за ними.
Ближе к часу ночи пассажиры укладываются спать, и вагоне становится тихо. Я возвращаюсь в вагон-ресторан наблюдать за теми, кто ищет продолжения банкета. Там сидит Вера, уже уложившая маму спать, а рядом настойчиво добивается ее внимания молодой человек. «Привет, я Костя. — говорит он мне, пока я сажусь к ним за стол и достаю бутылку водки. — Я тут рассказывал, что моя девушка не смогла поехать со мной в Петербург, поэтому я один. У нас с ней все серьезно, но мне 20 лет и я девственник и буду им еще восемь лет, так как она решила не заниматься сексом до свадьбы, а замуж за меня пойдет только в 28. Вот я и решил быть с другими девушками, только своей ничего не говорить, чтобы не обижать. Поэтому что будет в поезде — останется в поезде», — Костя хитро ухмыляется. Через пять минут к нам присоединяются рэперы Леша и Антон, этим летом окончившие школу. Они должны были приехать в Петербург утром 31 декабря, но ошиблись вокзалом и пропустили поезд. «Поэтому мы сейчас здесь и ничего не ожидаем. Мы вообще Новый год не празднуем», — говорит Леша.
Какое-то время мы спокойно пьем водку из чайных чашек, как вдруг работница вагона-ресторана резко кричит: «Вон отсюда! Вы пили свой алкоголь, и я вам ничего не говорила. В 1990-х люди за водку платили! А сейчас только свое носят и, кроме чая, ничего не берут. Спать уже ложитесь, мы закрываемся». Костя извиняется и спрашивает, что можно купить из алкоголя. В ответ сначала смущенное молчание, а потом снова крики: «Ничего нельзя! Выпили все по дороге в Москву! Осталась одна маленькая бутылка вина!» Мы берем ее с собой и идем в тамбур первого вагона.
Там встречаем двух мужчин, Аркадия и Диму. Им по 30 лет, хотя выглядят они на все 50. «Я еще в школе начал седеть, потом было много разных сложных работ, а сейчас охраняю зэков на зоне. Это нервная работенка», — объясняет Аркадий, упитанный мужчина в деловом костюме и пальто. Вместе с товарищем Димой они следят за порядком в тюрьме и выбрались в Петербург, чтобы отвлечься, так как Диму неделю назад бросила жена. «Я решил поддержать друга, поэтому мы решили уехать куда-нибудь и погулять. Сами пока не знаем, что будем делать в Питере». Дима, которого бросила жена, шатается и спрашивает, где в городе можно найти приятную девушку. Молодые рэперы оживленно рекомендуют идти на Думскую, а после этого пишут желание на бумажке и сжигают его, чтобы все сбылось.
Время четыре утра, мы сидим в тамбуре на мешках с грязным бельем. Аркадий угощает шавермой, приносит чай, читает наизусть стихи Есенина «Черный человек» и рассказывает про архитектуру Твери. Мужчина вдохновленно смотрит на нас и продолжает: «Почти вся молодежь глупая или злая. А вы хорошие ребята. Поэтому я говорю, что на человеке нельзя сразу ставить крест. С некоторыми заключенными я, например, тоже дружу, так как это настоящие люди. И с вами бы дружил».
Рэпер Леша улыбается и говорит, что вся новогодняя сказка заключается в том, что мы сейчас разговариваем по душам, а потом попрощаемся и больше никогда не увидимся. Все одобрительно кивают и чокаются.
В пять утра объявляют, что поезд прибудет в Петербург через 20 минут. Мы крепко обнимаемся и желаем друг другу счастья. Аркадий и Дима остаются в курилке, остальные идут к себе в купе. В поезде ярко горит свет, люди стоят в очереди в туалет с зубными щетками и полотенцами, кто-то складывает елку в чемодан, а рядом с мусорными урнами лежат пустые бутылки. Соседка Аня проснулась и доедает оливье.
Поезд остановился, и пассажиры по очереди выходят из вагонов, улыбаясь и поздравляя друг друга. Проведя вместе новогоднюю ночь, на перроне люди прощаются и спокойно бредут к выходу вокзала в Новый, 2018 год.
esquire.ru/relaxation/37992-new-year-train/
Поезд № 056АА едет по маршруту Москва — Санкт-Петербург и прибывает в Северную столицу в 5:19 утра 1 января 2018 года. Корреспондент Esquire Александра Сивцова поехала на нем, чтобы записать истории людей, решивших провести новогоднюю ночь в дороге. Этот материал был впервые опубликован в 2018 году.
Sebastian Tixier
31 декабря, девять вечера, Ленинградский вокзал почти пуст. Пассажиры поезда Москва — Санкт-Петербург, окутанные полумраком, расселись по своим местам и тихо перешептываются между собой.
Для молодой проводницы Наташи это первая новогодняя смена. «Поезд ночной, поэтому свет везде приглушен, специально включать его не будем. Если кто-то захочет праздновать, я, конечно, запретить не могу. Придется успокаивать неугомонных пассажиров, а такие обязательно будут. Меня предупредили, что для сотрудников РЖД это самая сложная рабочая ночь».
Поезд, отправляющийся в Северную столицу в Новый год, ничем не отличается от обычного. Разве что в вагонах расставлены искусственные елки, а пассажиры вместо вареных яиц и завернутой в фольгу курицы берут с собой оливье и мандарины. Моя соседка по плацкарту Аня — полная высокая брюнетка с кудрявыми волосами и громким уверенным голосом — в придачу взяла бутылку вермута и шампанское.
«Говорят, Новый год — это семейный праздник, но я уехала от родителей в 17 лет, а потом их не стало. И что мне теперь, грустить, что у меня нет семьи, с которой праздновать?» — говорит Аня. Дальше девушка собирается в Таллин — через Петербург она поехала специально, чтобы устроить себе небольшое приключение: «Мне 31 год, и я никогда до этого не праздновала Новый год в поезде — вот решила попробовать. Мои друзья сказали, что я авантюристка. Но так было всегда: однажды я специально отпраздновала Новый год одна в общежитии. Все выходили на лестничную клетку и поздравляли друг друга, а мне не хотелось видеть знакомые лица. И сейчас в поезде я одна, чтобы ни от кого не зависеть».
Другая соседка, Вера, худая блондинка с грустными большими глазами, праздновать в поезде не собиралась. «Мы с приятельницей не успели купить билеты до Хельсинки на самолет. Когда мои знакомые узнали, что я проведу новогоднюю ночь одна, им стало жалко меня — даже позвали отмечать с ними, хотя до этого они никогда так не делали. Говорят мне: «Ну не в поезде же, ей-богу! Если негде, то приходи к нам хотя бы». Мне стало так противно. Почему они меня жалеют? Я не считаю Новый год каким-то особенным праздником и себя несчастной не считаю. Я просто ничего не жду». С собой в поезд Вера взяла два бутерброда с сыром.
В другом конце вагона шумят Наташа и Гуля, две подруги пятидесяти лет. Наташа, в коротком шерстяном платье, еле прикрывающем бедра, бодро зазывает всех к столу, который ломится от салатов, птицы, закусок и стаканов с вином. Девушка с верхней полки вяло ей отвечает: «Ой, нет, я не люблю Новый год. Специально купила билеты на поезд и легла в постель. Просто полежать хочу, но вы празднуйте».
Наташа неодобрительно цокает и продолжает: «В Москве нечего делать на Новый год. Я бы уехала в Питер еще вчера, но закончила работать только сегодня вечером. Всю неделю потихоньку готовила праздничную еду, а потом предложила Гуле поехать со мной. Хорошая подружка, не отказала, но ей-то самой делать нечего».
Рядом с Наташей сидит пара, Олег и Оля, обоим лет по 30. Они грустят, но стараются бодриться — молодые люди опоздали на «Сапсан», который прибывает в Петербург в 23:45. На вокзале их готовились встретить друзья с глинтвейном и фейерверками. «Я заплакала, когда поняла, что мы опоздали. Стою рыдаю, не знаю, что делать. Гулять в Москве нам не хотелось, поэтому Олег сразу купил новые билеты. Мы удивились, но почти все места были заняты, — думали, в Новый год никто не ездит в поездах. Нам повезло, что выпали места рядом с Наташей. Благодаря ей есть хоть какое-то ощущение праздника», — делится Оля. У нее яркий мейкап в блестках, а Олег в праздничной рубашке с хохломой. Они держатся за руки и улыбаются друг другу.
В 11 вечера в вагоне начинается предновогодняя суета. Я решаю посмотреть, что происходит в ресторане. По дороге встречаю мужчину в деловом костюме и солнцезащитных очках, который успевает рассказать мне, что он, побитый жизнью, убежал от жены. Мимо проходит парень и испуганно делится, что во втором и третьем вагонах разбушевались узбеки — с ними никто не разговаривает, а они требуют, чтобы другие пассажиры поздравляли их с Новым годом.
В ресторане занято всего два стола. За одним из них пожилая женщина читает книгу: «Какой Говый год? Праздника мне не надо. Я специально купила билеты на поезд, чтобы спокойно почитать. Только я не знала, что в вагоне будет так темно! Пришлось в ресторан идти». За вторым столом сидит лысый мужчина с бокалом белого вина и телефоном в руке. «Почему вы один?» — спрашиваю. «А с кем мне быть? Мне не с кем. Иначе, думаете, я сидел бы здесь?» — он отводит взгляд и делает глоток.
Работница вагона-ресторана Татьяна приносит меню. «Я уже 37 лет работаю на РЖД и 35 из них встречаю Новый год в поезде. Очень сильно люблю свою работу, для меня честь быть здесь сейчас. Правда, раньше было веселее. Еще десять лет назад в вагоне-ресторане стоял телевизор и работало радио. Все могли послушать речь президента. А сейчас все убрали, осталась одна подставка для телевизора. Такая наша современная Россия. Поэтому каждый устраивает праздник самостоятельно, как может», — Татьяна пожимает плечами и уходит.
В какой-то момент в ресторан врывается подвыпившая светловолосая женщина лет 45, за ней — девочка лет 20. Мать и дочь, решаю я. Покачиваясь, женщина говорит, что хочет арендовать вагон на ночь. «Прошу прощения, но это невозможно. Вагон общий и здесь будут праздновать все, кто захочет», — отвечает Татьяна. «И мне нельзя устроить свой праздник здесь? — недоумевает та в ответ. — Где веселье, почему все молчат?! Вера, пойдем спать!»
Вера идет не сразу, вместо этого подсаживается ко мне. Ей 21 год, и недавно у нее умер родной брат. «Мы с мамой не смогли бы встретить Новый год дома — это слишком тяжело. Поэтому решили провести эту ночь где угодно — главное, чтобы не в своей квартире. Вот, теперь едем в поезде. Завтра же поедем обратно в Москву», — Вера грустно улыбается.
Близится полночь, я возвращаюсь в купейный вагон. Там пассажиры судорожно ищут запись с речью Путина. Интернет ни у кого не работает, а у девушки, заранее сохранившей обращение президента, сел телефон.
В 23:55 шампанское уже разлито, все посматривают на часы, ждут. Вдруг кто-то кричит: «Ноль-ноль! С Новым годом! Ура!» Другой ему в ответ: «Подождите, у меня на телефоне только 23:59. Ждем. А, все! С Новым годом!!!» Все чокаются стаканами, поздравляют друг друга и обнимаются. Мимо проходит проводница, и кто-то из пассажиров всучивает ей стакан: «Пейте-пейте, с Новым годом!» Проводница одним глотком его осушает, а потом просит спрятать бутылки под полотенце и убегает работать дальше.
Из соседнего вагона доносится возглас, что видео с речью Путина загрузилось, и около десяти человек перебегают туда. Маша и Андрей, молодая супружеская пара, радостно машут телефонами. Они собирались праздновать Новый год в Петербурге с родителями Маши, но опоздали на последний аэроэкспресс до аэропорта. «Стало понятно, что на самолет мы тоже не успеем. Пришлось покупать билеты на поезд, чтобы приехать к родственникам хотя бы к утру. Но потом выяснилось, что наш самолет задержали на два часа. Такая досада, ведь мы бы успели и праздновали бы Новый год с родными», — девушка вздыхает.
Речь Путина мы смотрим дважды. Второй раз — по просьбе Веры из вагона-ресторана. Пока Путин говорит о важности семьи, Вера и ее пьяная мама держатся за руки и смотрят друг на друга. У обеих на глазах слезы. Остальные пассажиры молчат и наблюдают за ними.
Ближе к часу ночи пассажиры укладываются спать, и вагоне становится тихо. Я возвращаюсь в вагон-ресторан наблюдать за теми, кто ищет продолжения банкета. Там сидит Вера, уже уложившая маму спать, а рядом настойчиво добивается ее внимания молодой человек. «Привет, я Костя. — говорит он мне, пока я сажусь к ним за стол и достаю бутылку водки. — Я тут рассказывал, что моя девушка не смогла поехать со мной в Петербург, поэтому я один. У нас с ней все серьезно, но мне 20 лет и я девственник и буду им еще восемь лет, так как она решила не заниматься сексом до свадьбы, а замуж за меня пойдет только в 28. Вот я и решил быть с другими девушками, только своей ничего не говорить, чтобы не обижать. Поэтому что будет в поезде — останется в поезде», — Костя хитро ухмыляется. Через пять минут к нам присоединяются рэперы Леша и Антон, этим летом окончившие школу. Они должны были приехать в Петербург утром 31 декабря, но ошиблись вокзалом и пропустили поезд. «Поэтому мы сейчас здесь и ничего не ожидаем. Мы вообще Новый год не празднуем», — говорит Леша.
Какое-то время мы спокойно пьем водку из чайных чашек, как вдруг работница вагона-ресторана резко кричит: «Вон отсюда! Вы пили свой алкоголь, и я вам ничего не говорила. В 1990-х люди за водку платили! А сейчас только свое носят и, кроме чая, ничего не берут. Спать уже ложитесь, мы закрываемся». Костя извиняется и спрашивает, что можно купить из алкоголя. В ответ сначала смущенное молчание, а потом снова крики: «Ничего нельзя! Выпили все по дороге в Москву! Осталась одна маленькая бутылка вина!» Мы берем ее с собой и идем в тамбур первого вагона.
Там встречаем двух мужчин, Аркадия и Диму. Им по 30 лет, хотя выглядят они на все 50. «Я еще в школе начал седеть, потом было много разных сложных работ, а сейчас охраняю зэков на зоне. Это нервная работенка», — объясняет Аркадий, упитанный мужчина в деловом костюме и пальто. Вместе с товарищем Димой они следят за порядком в тюрьме и выбрались в Петербург, чтобы отвлечься, так как Диму неделю назад бросила жена. «Я решил поддержать друга, поэтому мы решили уехать куда-нибудь и погулять. Сами пока не знаем, что будем делать в Питере». Дима, которого бросила жена, шатается и спрашивает, где в городе можно найти приятную девушку. Молодые рэперы оживленно рекомендуют идти на Думскую, а после этого пишут желание на бумажке и сжигают его, чтобы все сбылось.
Время четыре утра, мы сидим в тамбуре на мешках с грязным бельем. Аркадий угощает шавермой, приносит чай, читает наизусть стихи Есенина «Черный человек» и рассказывает про архитектуру Твери. Мужчина вдохновленно смотрит на нас и продолжает: «Почти вся молодежь глупая или злая. А вы хорошие ребята. Поэтому я говорю, что на человеке нельзя сразу ставить крест. С некоторыми заключенными я, например, тоже дружу, так как это настоящие люди. И с вами бы дружил».
Рэпер Леша улыбается и говорит, что вся новогодняя сказка заключается в том, что мы сейчас разговариваем по душам, а потом попрощаемся и больше никогда не увидимся. Все одобрительно кивают и чокаются.
В пять утра объявляют, что поезд прибудет в Петербург через 20 минут. Мы крепко обнимаемся и желаем друг другу счастья. Аркадий и Дима остаются в курилке, остальные идут к себе в купе. В поезде ярко горит свет, люди стоят в очереди в туалет с зубными щетками и полотенцами, кто-то складывает елку в чемодан, а рядом с мусорными урнами лежат пустые бутылки. Соседка Аня проснулась и доедает оливье.
Поезд остановился, и пассажиры по очереди выходят из вагонов, улыбаясь и поздравляя друг друга. Проведя вместе новогоднюю ночь, на перроне люди прощаются и спокойно бредут к выходу вокзала в Новый, 2018 год.
esquire.ru/relaxation/37992-new-year-train/
05:04
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
04:54
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
04:53
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочёл я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочёл я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
понедельник, 14 декабря 2020
Перевяжи эти дни тесемкой, вскрой, когда сделаешься стара: Калашник кормит блинами с семгой и пьет с тобой до шести утра; играет в мачо, горланит блюзы – Москва пустынна, луна полна (я всех их, собственно, и люблю за то, что все как один шпана: пусть образованна первоклассно и кашемировое пальто, - но приджазованна, громогласна и надирается как никто).
Кумир вернулся в свой Копенгаген, ехиден, стрижен и большеглаз; а ты тут слушаешь Нину Хаген и Диаманду еще Галас, читаешь Бродского, Йейтса, Йитса, днем эта книга, на вечер – та, и все надеешься просветлиться, да не выходит же ни черта – все смотришь в лица, в кого б залиться, сорваться, голову очертя.
Влюбиться – выдохнуть как-то злобу, что прет ноздрями, как у быка: одну отчаянную зазнобу – сто шуток, двадцать три кабака, - с крючка сорвали на днях; похоже, что крепко держат уже в горсти; а тот, кого ты забыть не можешь, ни «мсти», ни «выпусти», ни «прости» - живет, улыбчив, холен, рекламен и любит ту, что погорячей; благополучно забыв про пламень островитянских твоих очей.
Ты, в общем, целую пятилетку романов втиснула в этот год: так молодую легкоатлетку швыряет наземь в секунде от рекорда; встанешь, дадут таблетку, с ладоней смоешь холодный пот; теперь вот меряй шагами клетку своих раздумий, как крупный скот, мечись и громко реви в жилетку тому, кто верил в иной исход.
Да впрочем, что тебе: лет-то двадцать, в груди пожар, в голове фокстрот; Бог рад отечески издеваться, раз уж ты ждешь от Него острот; Он дал и страсти тебе, и мозга, и, в целом, зрелищ огреб сполна; пока, однако, ты только моська, что заливается на Слона; когда ты станешь не просто куклой, такой, подкованной прыткой вшой – тебя Он стащит с ладони смуглой и пообщается, как с большой.
Пока же прыгай, как первогодок, вся в черноземе и синяках: беги ловушек, сетей, разводок; все научились, ты всё никак; взрослей, читай золотые книжки, запоминай все, вяжи тесьмой; отрада – в каждом втором мальчишке, спасенье – только в тебе самой; не верь сомнениям беспричинным; брось проповедовать овощам; и не привязывайся к мужчинам, деньгам, иллюзиям и вещам.
Ты перестанешь жить спешно, тряско, поймешь, насколько была глуха; с тебя облезет вся эта краска, обложка, пестрая шелуха; ты сможешь сирых согреть и слабых; и, вместо модненькой чепухи -
Когда-нибудь в подворотне лабух споет романс на твои стихи.
Кумир вернулся в свой Копенгаген, ехиден, стрижен и большеглаз; а ты тут слушаешь Нину Хаген и Диаманду еще Галас, читаешь Бродского, Йейтса, Йитса, днем эта книга, на вечер – та, и все надеешься просветлиться, да не выходит же ни черта – все смотришь в лица, в кого б залиться, сорваться, голову очертя.
Влюбиться – выдохнуть как-то злобу, что прет ноздрями, как у быка: одну отчаянную зазнобу – сто шуток, двадцать три кабака, - с крючка сорвали на днях; похоже, что крепко держат уже в горсти; а тот, кого ты забыть не можешь, ни «мсти», ни «выпусти», ни «прости» - живет, улыбчив, холен, рекламен и любит ту, что погорячей; благополучно забыв про пламень островитянских твоих очей.
Ты, в общем, целую пятилетку романов втиснула в этот год: так молодую легкоатлетку швыряет наземь в секунде от рекорда; встанешь, дадут таблетку, с ладоней смоешь холодный пот; теперь вот меряй шагами клетку своих раздумий, как крупный скот, мечись и громко реви в жилетку тому, кто верил в иной исход.
Да впрочем, что тебе: лет-то двадцать, в груди пожар, в голове фокстрот; Бог рад отечески издеваться, раз уж ты ждешь от Него острот; Он дал и страсти тебе, и мозга, и, в целом, зрелищ огреб сполна; пока, однако, ты только моська, что заливается на Слона; когда ты станешь не просто куклой, такой, подкованной прыткой вшой – тебя Он стащит с ладони смуглой и пообщается, как с большой.
Пока же прыгай, как первогодок, вся в черноземе и синяках: беги ловушек, сетей, разводок; все научились, ты всё никак; взрослей, читай золотые книжки, запоминай все, вяжи тесьмой; отрада – в каждом втором мальчишке, спасенье – только в тебе самой; не верь сомнениям беспричинным; брось проповедовать овощам; и не привязывайся к мужчинам, деньгам, иллюзиям и вещам.
Ты перестанешь жить спешно, тряско, поймешь, насколько была глуха; с тебя облезет вся эта краска, обложка, пестрая шелуха; ты сможешь сирых согреть и слабых; и, вместо модненькой чепухи -
Когда-нибудь в подворотне лабух споет романс на твои стихи.
он предложил ей руку
она отказалась
возможно день был выбран неправильно
настроение
плохо друг друга знали
слишком рано
наличие другого рукастого
может рука предлагалась без сердца
без денег
без будущего
левая
грязная
волосатая
в гипсе
в кармане
в перчатке в наручниках
он предложил ей руку
на остановке автобуса
помочь выйти из транспорта
она же мечтала замуж
она отказалась
возможно день был выбран неправильно
настроение
плохо друг друга знали
слишком рано
наличие другого рукастого
может рука предлагалась без сердца
без денег
без будущего
левая
грязная
волосатая
в гипсе
в кармане
в перчатке в наручниках
он предложил ей руку
на остановке автобуса
помочь выйти из транспорта
она же мечтала замуж
'Открываешь глаза, и не хочeтся помнить, кто ты.
Бeз обложки твой паспорт какого цвета?
Что бы там ни болталось в кaрмане — хоть польский злотый, хоть алжирский динар,
куда покупать билеты?
Как бeссмыслeнны самолёты, эстакады и эстафеты,
если ты остаёшься собой в каждой точке света... "
Бeз обложки твой паспорт какого цвета?
Что бы там ни болталось в кaрмане — хоть польский злотый, хоть алжирский динар,
куда покупать билеты?
Как бeссмыслeнны самолёты, эстакады и эстафеты,
если ты остаёшься собой в каждой точке света... "
стихотворение Даны Сидерос
За обедом он говорит:
надевай нарядное, мы идём на концерт.
Будет квартет, пианист-виртуоз в конце.
Бросай своё макраме, я купил билет.
Она говорит: Нет.
Ты только представь себе:
начнётся пожар,
посыплются стены, асфальт поплывёт, дрожа,
а я в лёгком платье, в бусах и без ножа,
на каблуках,
в шелках,
в кружевах манжет —
как же я буду бежать?
Он думает: вот-те на, нас опять догнала война.
Варвара совсем плоха,
едва зацветает черёмуха,
начинается вся эта чепуха.
А я ведь тоже видел немало,
над головой три года свистело и грохотало.
Досадует: вот ведь, взяла манеру
пугаться каждого звука.
Тогда завели бы сына, сейчас бы нянчили внука.
А так, конечно, отвлечься нечем,
прогулка — история всякий раз.
Разве бы я её не укрыл?
Разве не спас?
Он доедает свой хлеб,
и кусочек откладывает
про запас.